Режиссер Эмир Кустурица собирается снять следующий фильм в Краснодарском крае

Об этом Эмир Кустурица сообщил на творческом вечере, прошедшем в кинотеатре «Знамя» в рамках фестиваля казачьей культуры «Александровская крепость». Новая картина будет авторской версией романа «Преступление и наказание» Федора Достоевского. Он ответил на вопросы, каким должно быть современное кино, и чем ему нравятся фильмы и книги российских режиссеров и писателей.

– Есть ли у Вас определение, какое кино снимаете?

– К сожалению, сейчас фильмы носят все больше коммерческий характер, в то время как до конца XX века режиссеры старались найти компромисс между авторским и коммерческим. Одной из последних свободных кинокартин считаю мой фильм «Черная кошка, белый кот». Тогда мы еще не задумывались о том, сколько зрителей он соберет на премьерах или какую прибыль принесет. Это было не главное.

Как сказал Федор Достоевский: «Берите то, что дает сама жизнь». Не надо ничего сочинять. В основе «Черная кошка, белый кот» тоже лежит реальная история. Когда влюбленные хотели сыграть свадьбу, но из-за смерти деда торжество нужно было отменить. И тогда молодые пошли на хитрость, на время спрятав тело старика и обложив его льдом.

Работали над фильмом целый год. Потому что у меня одна особенность – я не могу снимать, если нет солнца, я зависим от него.

– Тогда Вам должно нравиться на Кубани, здесь довольно солнечно.

– Если так, то свой следующий фильм, возможно, я буду делать здесь. Одну половину здесь, вторую – в Москве.

– У режиссера или актера есть определенная тема, которую он преследует всю жизнь. А какую идею раскрываете раз за разом в разных фильмах?

– Тема моей жизни, как художника, маргинальные личности. Да, они не такие модные и современные – просто люди, которые стоят на краю жизни. У меня это всегда было в чем-то близко к Достоевскому.

– У Вас была задумка, связанная с тем, чтобы снять кино на основе романа «Преступление и наказание».

– Да, планируем начать работу в следующем году. Думал над этим еще 30 лет назад. Причем тогда видел в своем фильме Джонни Деппа в главной роли. Но позже отказался от идеи снимать на Западе фильм о России. А еще, как уже сказал, мне нужно солнце. Ведь Достоевский мрачный, глубокий автор, поэтому надо добавить света. Для этого прекрасно подойдет ваш регион.

– Часто упоминаете, что на Вас сильно повлияла русская культура. Русский язык учили еще в школе?

– В детстве отец мне сказал: «Учи русский». И я учил. А то, что сегодня говорю на нем – так это потому, что в течение 20 лет выступал в России с музыкальными концертами. Читал много русских книг, смотрел хорошие советские фильмы режиссеров Всеволода Пудовкина, Александра Довженко, Сергея Эйзенштейна, Дзиги Вертова. Это фундаментальные картины для европейского кино.

– Вы затронули важную тему на счет того, что помогает нам выжить, перенести что-то. Искусство и творчество спасает человека?

– Без искусства, без художества, чтения книг нет жизни – нет человека. Когда вы читаете книгу, происходит остановка времени. К сожалению, сейчас стало меньше искусства, а больше дизайна и современных технологий. Многие люди сегодня смотрят кино в телефоне – дома, в поезде, самолете. Но когда смотрите его на большом экране в кинотеатре – это совершенно иные ощущения.

– А чем отличается кино на большом экране от кино на мобильнике?

– Когда вы вместе смотрите фильм, у вас появляется совместное переживание. Недаром в Древней Греции люди собирались на зрелища по 10 тысяч человек. Кино то же самое – если полный зал, то эмоций будет намного больше, нежели вы дома в кресле. И еще сейчас есть не очень хорошая, на мой взгляд, тенденция – многие предпочитают снимать телесериалы. Потому что это не так дорого, и возможности, чтобы рассказать длинную историю во всех подробностях, шире.

– Сами смотрите сериалы?

– Нет, я предпочитаю читать книги. В России много хороших писателей. Один из лучших романов, которые читал, это «Обитель» Захара Прилепина. Также нравится творчество Виктора Пелевина, Алексея Сальникова и Гузели Яхиной.

– Вы также говорили о том, что на Вас повлияли Даниил Хармс и Андрей Платонов.

– Произведения Платонова привлекают своей необычной формой, идеей счастливого коллективного существования. А у Хармса очень смешные рассказы, тонкий черный юмор. Понимал его прекрасно, несмотря на то, что читал в переводе. Кстати, эпизоды с черным юмором будут иметь место и в моем новом фильме. Мне рассказали реальную историю, которую отражу в картине. Один человек хотел совершить самоубийство на кухне с помощью пистолета и направил его на себя. Но на дуле сидела муха. Он раздраженно стал трясти пистолетом во все стороны, чтобы насекомое улетело. В это время в доме напротив другой человек тоже пытался свести счеты с жизнью. Пистолет у первого выстрелил и случайно убил того, второго. После этого самоубийца в отчаянии вставил дуло себе в рот и выстрелил. Однако пуля прошла насквозь, даже не повредив мозг.

– Вы хотели снять фильм по Гоголю. Это правда?

– Думаю над этим. Когда читал, что Андрей Белый написал о Николае Гоголе, узнал любопытную вещь – форма и содержание его произведений – это одно и то же. Что невозможно найти у другого писателя. У Гоголя при написании сценария нельзя что-то поменять или вырезать. Нужно брать только целиком.

А вот у Достоевского это возможно. История про попытку самоубийства человека, проигравшего деньги в казино, – это как раз начало будущего фильма. Моя версия «Преступления и наказания».

– На скольких языках говорите?

– Чешском, французском, английском, не считая русского. Никогда не думал, что смогу столько говорить на нем, как сегодня. Но когда можно считать, что выучил язык? Когда ты думаешь на нем. Когда приехал в Нью-Йорк преподавать на английском, как профессор, думаю, что на первых лекциях никто ничего не понял. А через пару лет все было хорошо. Моя проблема в том, что пока не могу научиться думать по-русски. Но в следующем году приеду на съемки, и у меня будет больше возможностей попрактиковаться.

– У Вас часто бывают противопоставлены герои. Один – наблюдатель и немного волшебник, а другой деятель. Вы на стороне наблюдателя и волшебника?

– Стараюсь отразить характер, в котором будет присутствовать режиссер и его отношение к жизни. Работая над фильмом, надо раскрыть перед зрителем человеческое содержание даже отрицательных персонажей, уметь найти оправдание их поступкам. Эту линию тоже взял от Достоевского.

– В русском языке есть понятие «ненормативная лексика». Как относитесь к этому явлению в фильмах?

– Жаргонные слова – это как курение. Люди  знают, что оно вредно, но либо курят сами, либо вынуждены находиться в обществе курильщика. Это жизнь. Так и в фильме: если персонаж использует ненормативную лексику, это надо оставить, чтобы отразить его характер. Искусство должно быть оригинальным. Чистым литературным языком никто не может говорить, даже Толстой не мог.

– В Ваших фильмах часто присутствует тема отрывания от земли, когда герои взлетают. Что для вас полет?

– Думаю, это один из самых важных вопросов в кино и в целом искусства. Когда учился, один профессор мне сказал: «Мы хотим сделать так, чтобы актеры вышли из земной гравитации». Не надо, чтобы это было очевидно. Главное – чувствовать. Вспомните фильм «Андрей Рублев» Андрея Тарковского. Считаю, что самая лучшая его часть – когда герой летит.

– В чем уникальность современного человека?

– Когда он свой.

– Нет ли планов после Достоевского экранизировать современного российского писателя?

– Мне нравится роман Евгения Водолазкина «Лавр». Задумываюсь о том, чтобы снять фильм по его мотивам.