Сайт общественно-политической газеты Усть-Лабинского района Краснодарского края "СН" (12+). Адрес редакции: г. Усть-Лабинск, ул. Ленина, 29.
Подведены итоги муниципального этапа Всероссийского конкурса сочинений «Без срока давности». Участие в творческом состязании приняли учащиеся из 18 школ и Усть-Лабинского соцпедколледжа. Они предоставили жюри 71 сочинение. 63 конкурсанта стали победителями, призерами и лауреатами. Лучшие работы будут направлены на региональный этап конкурса. Публикуем несколько сочинений победителей.
Екатерина Радченко, 8 класс, школа № 36
Сегодня мне приснился дедушка… Он улыбается и что-то говорит, но я не слышу. Он такой же молодой и веселый, как на фотографии, хранящейся в нашем старом семейном альбоме.
Ветеран не любил рассказывать о войне, видимо, эти воспоминания были для него очень болезненны. Не хотел вспоминать, что пережил. Не говорил о цене Победы. А ведь я хорошо помню, как он рассказывал бабушке о том, как переживал за сестер и маму, находящихся в оккупированном фашистами городе в Литве, как боялся за отца, воевавшего где-то рядом с ним, когда переставали приходить и так редкие письма. И ни слова о себе, о том, что видел, что пережил.
И только сегодня, повзрослев, я понимаю, что нас, самых близких и родных людей, он оберегал от ужасов войны, рассказывая только смешные солдатские байки о недоваренной каше («артобстрел помешал»), о портянке в кармане («атака… не успел.., но сохранил!») А ужасы войны носил в себе. Такая война жила только в нем. И только один раз она вырвалась наружу – 9 мая, в День Победы.
Военные песни. Запах сирени. Минута молчания… В глазах деда – скупая мужская слеза… Я сжимаю крепкую, жилистую руку: «Дедушка, не плачь…». Он отворачивается, украдкой смахивает слезу, улыбается: «Все хорошо, внучка, тебе показалось…»
Пожалуй, это был единственный раз, когда я видела его слезы. Я сдерживалась из последних сил, а так хотелось обнять его, крикнуть: «Гвардии младший сержант 70-го гвардейского минометного полка, я люблю тебя, победитель, я горжусь тобой!» Не смогла, не сказала… Может, постеснялась рядом стоящих людей, а может, думала, что еще скажу, ведь он всегда будет рядом…
После митинга мы подходим вместе с другими ветеранами к полевой кухне. Гречневая каша с тушенкой… Какая же она вкусная! Я с огромным аппетитом съедаю свою порцию и иду за добавкой.
Когда я вернулась, дедушка, неподвижно глядя на котел с кашей, рассказывал о своем родном городе Дербенай, в котором с начала войны хозяйничали литовские карательные батальоны:
– Батальоны были созданы Третьим рейхом в самом начале Великой Отечественной войны. На счету литовских националистов тысячи невинных жертв… Они не щадили ни стариков, ни женщин, ни детей. Беда не обошла и мою семью. 27 июня 1941 года всех жителей города выстроили и под конвоем погнали в город Кретинга. По пути следования немцы издевались над людьми: били палками женщин и детей, мужчин заставляли на себе тащить повозки. Сам конвой ехал на велосипедах, а гражданам приказывали бежать. Кто отставал – избивали палками или убивали. Позади шла автомашина и фотографировала весь ужас происходящего. В этой колонне шла и моя старшая сестра с грудным ребенком на руках. Утром 28 июня всех расстреляли. А перед этим каратели долго издевались над людьми: женщин раздевали догола, выдирали у живых золотые зубы, заставляли самим опускаться в заранее приготовленную яму. Кто не лез в яму, убивали палками или бросали заживо в яму, детей малолетних также убивали палками, а некоторых бросали живыми в яму, грудных детей разбивали о дерево…
Дедушка поднял голову, и я увидела его глаза, будто присыпанные пеплом – серые, холодные, но такие родные. Очень хотелось дослушать историю, узнать о судьбе дедушкиной сестры, но он, увидев меня, слегка улыбнулся и спросил:
– Вкусная каша?
И дальше беседа ветеранов лилась легко и непринужденно: вспоминали однополчан, рассказывали о работе и отдыхе, хвастались внуками, но время от времени замолкали. И каждый думал о своем, глядя на Вечный огонь. Я обеспокоенно сжимала дедушкину руку, пытаясь заглянуть в глаза:
– Дедушка, а правда, что этот огонь никогда не погаснет, будет гореть вечно? – Правда.
– И сильный ветер не задует? – не отстаю я.
– Не задует, внучка, не беспокойся, – почти хором, улыбаясь, опережая дедушку, говорят ветераны, – пока жива память народная, огонь будет гореть…
Помнить прошлое нужно, это надежная гарантия, чтобы не повторилось… Огонь будет гореть всегда!
Арина Чернова, 7 класс, школа № 3
(рассказ отражает реальные события Великой Отечественной войны и написан от имени Петрюк Веры Михайловны, знакомой нашей семьи)
Странная эта вещь – память. Что было вчера – не помнишь, а события из детства, пусть не все, но помнятся и не забываются.
В тот серый дождливый день я, пятилетняя девочка, стояла с мамой на перроне. В одной руке у нее был чемодан, а в другой – большая сумка с гостинцами. Мы отправлялись в гости к тетке в Новгородскую область. Вот-вот должен был прийти наш поезд.
Где-то вдали послышался гудок приближающегося состава, люди, похватав свои вещи, стали толпиться на платформе. Наконец, поезд прибыл на четвертый путь, и мы сели в вагон. Дорогу я помню смутно… Из окна поезда я видела поля, луга, но чаще дорога шла лесом. Иногда мы останавливались на каких-то станциях, пили чай.
Небольшой и очень уютный город Старая Русса встретил нас на удивление теплой погодой. Выходя из вагона, я вдруг увидела женщину, которая, радостно раскинув руки, торопилась нам навстречу. Это была тетя Наташа.
– Ну, наконец-то! Дорогие мои! – она обняла маму, а затем меня. Подхватив сумки, мы с тетей Наташей направились к автобусной остановке. Автобус привез нас в отдаленный район города. Старый бревенчатый дом тети Наташи был немного покосившийся, но зато с новой крышей. На окнах красовались голубые рамы с узорами. Веяло от него каким-то особенным теплом.
– Проходи, проходи! – слегка подталкивая меня в спину, приговаривала тетя Наташа. Я зашла в дом и с удивлением обнаружила до сих пор сохранившуюся печь с открытым огнем, куда можно было подкладывать дрова. На стенах висели фотографии, а на подоконниках стояли цветы, вкладывая и свою частичку тепла в общий уют.
Пока мама разбирала сумку с гостинцами, тетя Наташа хлопотала на кухне: на столе, будто из сказки, появился маленький самовар, кружки, вазочка с печеньем. На большой тарелке с красными маками лежали сливы. Их сладкий аромат заполнял все пространство вокруг.
– Бери, бери! Не стесняйся! – сказала мне тетя Наташа. Мы сели пить чай, а она, глядя в окно на большое сливовое дерево, вдруг сказала:
– Вот и тогда, в сорок первом, мы ждали большой урожай. А пришла война… Мне было шесть, Нюре девять, а Леночке, маме твоей, три. Младшему братику едва исполнился год. Сначала мы верили, что это ненадолго, думали скоро все закончится, но война постепенно становилась суровой реальностью. Отец ушел на фронт. Есть в доме было нечего, заболел и умер брат. Мама целыми днями работала в колхозе, за нами присматривала Нюра.
Первый налет немецких самолетов мы встретили пятого июля, начали бомбить аэродром. А десятого июля разбомбили вокзал, где люди ожидали вагоны для эвакуации, их всех смешали с землей, некого было даже хоронить. Самолеты стали прилетать каждый день.
Самая страшная бомбардировка случилась в конце июля. Мама прибежала домой, крикнула, чтобы мы быстро собирались, схватила на руки Леночку и побежала к двери. Я в чем была, босая ринулась за матерью…
Город горел. Это был какой-то кошмар: отступала армия, бежало мирное население. В суматохе я не сразу увидела Нюру, она догнала нас уже тогда, когда мы бежали к перелеску. В руках у нее был какой-то сверток. Кругом стоял крик, плач, родители теряли своих детей. Когда впереди мы увидели лес, подумалось, вот оно спасение! Вдруг над головой что-то пролетело, раздался взрыв…
Поднявшись с земли, я увидела Нюру: всю в крови, ей оторвало ногу. Кровь лилась из раны, словно река. Нюра протянула мне сверток. Она умирала. Кто-то крикнул маме: «Оставь, ты уже ничем ей не поможешь! Спасай детей!» Захлебываясь слезами, мама сняла свою кофту и укрыла ею сестру. Я подобрала сверток, и мы бросились бежать дальше. За нами шли немцы, расстреливали кого где застанут: кого в поле, кого в кустах, кого и в доме. Мы несколько дней бродили по лесу и верно умерли бы от голода, если бы не сверток Нюры. В нем оказались сушеные сливы. На следующий день нам удалось выйти к партизанам…
Тетя Наташа прервала свой рассказ. Страшная военная пора. Девятьсот двадцать три дня оккупации, тысячи расстрелянных мирных жителей, зверства фашистов, разрушенные церкви и дома – об этом тетя Наташа и моя мама узнали позже, став старше.
Мы с мамой потом приезжали в гости к тете Наташе не раз, но навсегда запечатлелась в моей детской памяти тарелка со сливами на столе. «Сливы для Нюры» – память обо всех, кто погиб в той войне. Война, которая никогда не должна повториться!
Город Старая Русса особенно пострадал во время войны. Все предприятия были полностью разрушены. Больницы, церкви, библиотеки немцы сравняли с землей. Во время оккупации города происходили массовые убийства и угон в немецкое рабство мирного населения. Были созданы концлагеря, в которых большинство жертв подвергалось страшным пыткам и издевательствам.
Все эти преступления признаны актом геноцида, то есть преступлениями против человечества.
